Военные итоги конфликта между Израилем и Ираном: анализ операций
Авраам Шмулевич

Примечание редакции: Авраам Шмулевич — израильский политолог, президент Института восточного партнёрства. Мнение, выраженное в статье, является личной позицией автора и может не совпадать со взглядами News. Az.

Итоги конфликта между Израилем и Ираном можно условно разделить на три ключевых аспекта: военный, политический и стратегический — то есть степень достижения долгосрочных целей каждой из сторон. В каждом из этих направлений Израиль, по всей видимости, добился значительного преимущества, особенно в военной сфере.

Армия обороны Израиля (ЦАХАЛ) провела широкомасштабный и высокоорганизованный удар по иранской военной инфраструктуре. Операция продемонстрировала высокий уровень планирования и эффективности. Даже среди израильских экспертов не ожидали столь быстрого достижения оперативных целей.

Одним из наиболее ярких результатов стало выведение из строя иранских систем ПВО, которые ранее считались одним из сильнейших элементов национальной обороны. В их состав входили российские комплексы С-300 и С-400, а также китайские аналоги, поставленные в рамках двустороннего военного сотрудничества. Однако они не обеспечили ожидаемого уровня сопротивления.

Обсуждалась вероятность воздушных боёв между израильскими и иранскими самолётами, а также с российскими истребителями, дислоцированными в регионе. Однако этого не произошло: ВВС Ирана не вступили в бой, несколько самолётов были уничтожены на земле, а остальные покинули зону боевых действий. В результате Израиль добился полного господства в воздухе в течение первых 48 часов.

Это обеспечило оперативную свободу действий и стало неожиданностью как для международных наблюдателей, так и для самих участников конфликта. Даже с учётом предполагаемого превосходства Израиля в воздухе, немногие ожидали столь стремительного установления контроля и при минимальном сопротивлении.

Другим важным результатом стало уничтожение значительной части военного руководства Ирана, включая офицеров как регулярной армии, так и Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Сообщается, что среди убитых были как действующие командиры, так и их предполагаемые преемники. Также имеются данные о гибели ключевых специалистов, участвовавших в иранской ядерной программе, что потенциально наносит долгосрочный ущерб ядерному потенциалу страны.

Израиль также продемонстрировал способность нанести удар по политическому руководству Ирана, но воздержался от этого в силу различных соображений, включая международно-правовые и геополитические.

Израильский спецназ провёл ограниченные операции на территории Ирана. Генштаб ЦАХАЛ подтвердил участие разведывательно-диверсионных групп в ударах по ключевым целям. По некоторым данным, часть дронов, использованных в атаках, была запущена с территории самого Ирана, что свидетельствует о глубоком проникновении израильской разведки и неэффективности иранской контрразведки.
Примечательно, что в ходе операций на территории Ирана не было ни одного израильского погибшего или пленного — что является серьёзным провалом для столь строго контролируемого государства, как Иран.

Что касается эффективности иранской ПВО, независимые источники сообщают, что в первые шесть дней уровень перехвата израильских ракет составлял от 90% до 95%. В середине конфликта он снизился до 65%, но затем вновь вернулся к исходным значениям. Эти колебания объясняются необходимостью перенастройки систем под новые типы иранских боеприпасов.

Важно отметить, что ни один из израильских военных объектов не получил серьёзных повреждений. В отличие от событий 2024 года, авиационные базы остались нетронутыми. Однако часть гражданской инфраструктуры пострадала. Удар был нанесён по электростанции, снабжающей нефтеперерабатывающий завод в Хайфе: трое рабочих погибли, восстановление займёт около двух месяцев. Другая электростанция в Ашдоде была повреждена, но полностью восстановлена в течение двух часов.

Один из наиболее резонансных эпизодов — удар по корпусу Института Вейцмана, занимающемуся исследованиями в области онкологии. Также были повреждены несколько пустующих правительственных зданий, объект возле медицинского центра «Сорока» и лаборатория университета. Хотя эти потери не критичны в военном смысле, они затронули научные и гуманитарные учреждения, вызвав обеспокоенность международного академического сообщества.

Тем не менее, ключевая стратегическая военная и гражданская инфраструктура Израиля осталась под защитой. Многоуровневая система ПВО — «Железный купол», «Праща Давида» и «Хец» — обеспечила общий уровень перехвата около 90%. Перехват дронов оказался практически безупречным: из более чем 1000 беспилотников лишь один достиг жилого дома в Беэр-Шеве, не вызвав жертв. Эффективность достигла 99,9%, что означает практически полную безопасность воздушного пространства.
Помимо поля боя, ключевую роль сыграли и политико-дипломатические аспекты конфликта. Операция Израиля не проводилась в одиночку. США оказывали поддержку с региональных баз и с использованием морских сил. Также в скоординированных действиях участвовали военные Великобритании, Франции и Иордании.

Это подчёркивает провал попыток дипломатической изоляции Израиля. Несмотря на критику действий в Газе, эти государства публично поддержали право Израиля на самооборону перед лицом иранской угрозы, подчеркнув, что обладание Ираном ядерным оружием неприемлемо.

Существуют также сведения, что Саудовская Аравия, ОАЭ и Бахрейн могли участвовать в перехвате иранских ракет, часть которых упала на их территории. Хотя эти данные официально не подтверждены, они свидетельствуют о зарождающемся паттерне сотрудничества в сфере безопасности. Государства, некогда враждебно настроенные к Израилю, фактически стали его партнёрами.

Это указывает на фундаментальную трансформацию геополитического ландшафта региона. Традиционный арабо-израильский конфликт, по сути, завершён. Бывшие противники рассматривают Израиль как стратегического союзника — главным образом из-за общего восприятия шиитского Ирана как основной угрозы для суннитского арабского мира.
Соединённые Штаты, со своей стороны, оказали и военную, и дипломатическую поддержку. Американские войска участвовали в оборонительных операциях, а Вашингтон последовательно поддерживал позиции Израиля на международных площадках. Это подтвердило прочность и стратегическую глубину американо-израильского альянса.
В противоположность этому, Иран оказался в состоянии полной дипломатической изоляции. Ни одно государство не оказало ему прямой помощи — ни военной, ни технической. Даже Россия, несмотря на формальный стратегический союз с Ираном, предпочла остаться нейтральным наблюдателем. Хотя Москва и не обязана была вмешиваться, отсутствие даже символической поддержки, вероятно, было воспринято в Тегеране как разочарование.

Таким образом, можно говорить о том, что Израиль добился не только тактического и оперативного, но и стратегического успеха. Он заручился поддержкой коалиции ключевых западных демократий и региональных держав и эффективно нейтрализовал крупную угрозу со стороны Ирана. Это изменяет архитектуру безопасности на Ближнем Востоке и знаменует переход к новой парадигме сдерживания.